Татуиро - 2. Глава 20. Девочки

  Просторная гостиная окнами смотрела на пологий склон холма окнами, забранными белоснежным тюлем. У самого окна торчали зубастые колья серого в плесени заборчика, а поверх них расписанный иероглифами тропинок рыжий взгорок. И за ним - ярчайшей синевы утреннее небо. Пластмассово тикали в комнате на стене золоченые часы, мельтешил шепотом цветной телевизор. В полуоткрытую дверь засвистел из далекой кухни чайник, звал к себе.
- Том? Томка! Брось свои ногти, пойди, сделай кофе.
- Сама сделай. Твой же дом.
Темноволосая, лежащая поперек кресла, приподняла над пухлым подлокотником загорелую ногу и дернула, смахивая со ступни тапочек. Мохнатым комком тапок взлетел и, стукнувшись о дверцу шкафа, свалился в другое кресло. Стриженая блондинка, сидящая там, красила лаком ногти на растопыренных пальчиках подобранной ноги. Аккуратно отставив флакон, нашарила на полу упавший тапок и, прицелившись, швырнула его обратно в подружку.
- Дура! - закрылась рукой темненькая, - щас я вторым в тебя!
- Хватит, Ритка!
- Не ори. Сачкуем.
Ритка, потягиваясь, свернулась уютно в большом кресле и стала тыкать в пульт телевизора.
Чайник свистел. Девушки переглянулись и, вздохнув, поднялись одновременно. Тут же упали в кресла снова, цепко следя друг за другом и расхохотались.
- Ну ладно, ладно, - сказала Ритка, - принесу. А ты заканчивай давай, надоели твои ногти.
Чашки с кофе поставили на полированный столик, Рита принесла хрустальные лодейки с конфетами и печеньем. Установила в центре керамическую пепельницу. Подмигнув подруге, сбегала по длинному коридору в кухню и принесла на плоской тарелке четыре цветных пирожных из холодильника.
- Ох, Рит, нам же нельзя с тобой!
- Ну, что, унести? - Рита тронула кремовую макушку и, закатив темные глаза, облизала кончик пальца, намеренно громко причмокивая.
- Нетушки. По одному - можно. Никто не узнает, да?
- Яша Иваныч точно не узнает.
Подтянув кресла, сели на пол, на толстый ковер, опираясь спинами на сиденья.
- Живем, - промурлыкала золотистая и крепенькая, как молодая картошечка, Томка, стряхивая пепел с тонкой сигаретки.
- Ага. Вот Яша узнает, что мы с тобой курилки, быстренько вздует, - темные волосы Риты были небрежно скручены в пучок и заколоты бамбуковой шпилькой. Тонкие пряди, выбиваясь, паутинками свешивались на бледную под легким загаром шею и Рита, накручивая их на палец, засовывала обратно в узел волос.
- Кто ж ему скажет. Только проветрить вот, пока предки твои не появились.
За гребнем холма медленно ползло облако, такое тугое, что казалось, можно черпать его ложкой, как мороженое. Белое.
- Когда вернутся-то?
- Не ссы, подруга. Мать в Даниловке, у тетки. А у бати вахта. Он может там и заночует. Забежит пожрать и снова туда. Только баб вон, телик смотрит, но у нас с ней дружба навек.

Дальше

про баню я опять

 Поправила 32-ю главу Татуиро-2. Кое-что выкинула и кое-что вписала. 
Пару раз за время правки я траванулась, слишком интересуясь, а читает ли кто мою прозу. То есть, стала паниковать, прикидывая, а не маловато ли страшненького в тексте, а не хуже ли он рядовых романчегов про зомбей и вампиров, которые пачками пишут самиздатовцы.
После плюнула. Я написала то, что я написала. И мне нравится текст, написанный два года назад.
Правда, ужасно хочется писать что-то новое, совсем новое, но времени совершенно не хватает.

Днвнк чтн. Лонгфелло

 Не ходи, о Гайавата...

Перечитываю первый раз с подросткового, наверное, возраста.

И про книги с блошиного рынка. Был куплен "Тихий Дон" два тома по шесть гривень каждый - в ужасном состоянии, надо переплетать.
И "Анна Каренина" два тома - но по три гривни, вполне хорошей сохранности книги.
Продавец, вероятно, сексист.
Но все равно неимоверно дешево и потому ура.