
это ужасно, когда в литературе, особенно в дамской, просвечивает женский голод. Необязательно сексуальный, голод одиночества, жажда крепкого плеча рядом.
Прозаики не поэты, они не кричат. Они замешивают, дозируют, добавляют капли и порошки, взбалтывают, смотрят на свет.
И - ставят в темное место.
Чтоб после после потом потом бережно вытащить и увидеть раствор кристальной чистоты. И - темный мутный осадок.
Я, когда пишу, много чего боюсь, я как та девочка, что намалевала чудище "с десятью ногами, двадцатью рогами" и сама себя напугала. Скажем так - что пишу, об том и боюсь.
Потому начала говорить о сексе: две главы сразу о чувственной любви, и писать боюсь, и не писать этого невозможно, потому что она, героиня - вот такая.
А еще надоели всякие Кати Пушкаревы, всякие невидненькие средненькие персонажечки, полные милого скромного обаяния, кое с лупой приходится разглядывать.
И хочется чтоб, уууух, ураганом, чтоб, если бились, то до смерти, если любились, то до безумия, такие вот полубоги, какими нас и задумывали в общем-то. Некоторых точно задумывали именно так )
Пойти почитать греческих трагедий надо. А может и не обязательно их. Последнее мое личное открытие в области описания чувств - рассказ Бунина "Грамматика любви"
Он - совершенен.
Почему так здорово иметь дело с совершенством? Столько радости от него.