![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Dec. 29th, 2012
нашла в смартфоне
Dec. 29th, 2012 02:22 am в заметках - довольно длинную запись.
Про базар.
Керченский базар полон людей, прилавков, коробок, пыльных автомобилей с открытыми багажниками и помидоров - глянцево-красных, наваленных горами. Все, как на любом рынке.
- Я на вас свои помидоры положу, - наставительно говорит дама продавщице, водружая пакет в мелкий деревянный ящик, покрытый бледно-кровавыми пятнами, - чтоб не помялись. И все остальное тоже.
Сует к пакету тряпошную сумку и лезет в карман за кошельком.
С прилавка, порхнув, падают под ноги прохожим мужские трусы с белоснежными полосками по цветному.
- Эй! - кричит телефонная дама, сидящая под красным зонтиком с надписью "Лайф", она продает карточки пополнения счета, - труселя уронил!
Парень-продавец отрывается от мобильника и поднимает голову. Его почти не видно за горами белья.
- Женщина шла, сумкой махнула, труселя и слетели, - смеется другая продавщица. Она отбегала за едой, несет пластиковый высокий стакан и насквозь промасленный сверток с чебуреками.
А за углом рыбного павильона небольшая толпа болеет за армрестлеров. За столиком двое - щуплый дядька в клетчатой рубахе, на темном лице видны лишь роговые очки, очень старые, и молодой парень в яркой майке с надписями.
- Чо... - пыхтит парень, упираясь в асфальт отставленной круглой ногой в резиновом шлепанце, - чо ты повернулся! Ты п-прямо сиди! П-прямо!
Дядька молчит. Он сосредоточен на своей руке, худой, обвитой жилами.
- Коль! Ты ж можешь, Коль, ну давай! - крупная женщина одергивает светлую кофточку и тянет шею, усилием помогая Коле.
Не дожидаясь конца схватки, ухожу.
За угол наталкиваюсь на радостный вопль:
- Та жду я, жду! Их блядей дождешься!
Молодайки лет по двадцать с небольшим, курят рядом с уже упакованным товаром. С утра тут лежали в аккуратных ячейках гвозди шурупы винты и прочая блестящая железная мелочь, а сейчас киоск повесил синюю матерчатую крышу над расставленными стакашками, нарезанной колбасой в пластиковых тарелках и вдруг - торт, открытый, с валяющимися локонами ленточек. День рождения, не иначе.
Из распахнутых дверей рыбного павильона пахнет морем, солью, копчеными скумбриями и мокрым тряпьем - в просвеченном насквозь через высокие, почти в потолке, граненые окошки, проходе возится уборщица, шлепая шваброй. Ведро скрежещет по каменному полу.
Если заглянуть внутрь - там уже пусто, гулко и только над одним мраморным прилавком крылатятся сухими перьями плавников тусклые серебряные пиленгасы. Их тоже просвечивает солнце.
Про базар.
Керченский базар полон людей, прилавков, коробок, пыльных автомобилей с открытыми багажниками и помидоров - глянцево-красных, наваленных горами. Все, как на любом рынке.
- Я на вас свои помидоры положу, - наставительно говорит дама продавщице, водружая пакет в мелкий деревянный ящик, покрытый бледно-кровавыми пятнами, - чтоб не помялись. И все остальное тоже.
Сует к пакету тряпошную сумку и лезет в карман за кошельком.
С прилавка, порхнув, падают под ноги прохожим мужские трусы с белоснежными полосками по цветному.
- Эй! - кричит телефонная дама, сидящая под красным зонтиком с надписью "Лайф", она продает карточки пополнения счета, - труселя уронил!
Парень-продавец отрывается от мобильника и поднимает голову. Его почти не видно за горами белья.
- Женщина шла, сумкой махнула, труселя и слетели, - смеется другая продавщица. Она отбегала за едой, несет пластиковый высокий стакан и насквозь промасленный сверток с чебуреками.
А за углом рыбного павильона небольшая толпа болеет за армрестлеров. За столиком двое - щуплый дядька в клетчатой рубахе, на темном лице видны лишь роговые очки, очень старые, и молодой парень в яркой майке с надписями.
- Чо... - пыхтит парень, упираясь в асфальт отставленной круглой ногой в резиновом шлепанце, - чо ты повернулся! Ты п-прямо сиди! П-прямо!
Дядька молчит. Он сосредоточен на своей руке, худой, обвитой жилами.
- Коль! Ты ж можешь, Коль, ну давай! - крупная женщина одергивает светлую кофточку и тянет шею, усилием помогая Коле.
Не дожидаясь конца схватки, ухожу.
За угол наталкиваюсь на радостный вопль:
- Та жду я, жду! Их блядей дождешься!
Молодайки лет по двадцать с небольшим, курят рядом с уже упакованным товаром. С утра тут лежали в аккуратных ячейках гвозди шурупы винты и прочая блестящая железная мелочь, а сейчас киоск повесил синюю матерчатую крышу над расставленными стакашками, нарезанной колбасой в пластиковых тарелках и вдруг - торт, открытый, с валяющимися локонами ленточек. День рождения, не иначе.
Из распахнутых дверей рыбного павильона пахнет морем, солью, копчеными скумбриями и мокрым тряпьем - в просвеченном насквозь через высокие, почти в потолке, граненые окошки, проходе возится уборщица, шлепая шваброй. Ведро скрежещет по каменному полу.
Если заглянуть внутрь - там уже пусто, гулко и только над одним мраморным прилавком крылатятся сухими перьями плавников тусклые серебряные пиленгасы. Их тоже просвечивает солнце.
э-э-э... елочки-снегурочки и змеи...
Dec. 29th, 2012 11:31 amнезамутненное собрано в тексте natabelu
вот тут
Там еще много чего вкусного и красивого
( Read more... )
вот тут
Там еще много чего вкусного и красивого
( Read more... )
Через час буду на площади, где елка, позвоню брату и сыну - помашу им в веб-камеру, что висит на столбе и смотрит в центр площади.
Уже как-то махала так брату, было очень забавно.
Вот думаю, может ссылку на веб-камеру повесить и сообщать заранее, когда я там буду пробегать и махать. Но я себя знаю, я ж никогда заранее не знаю, куда меня унесет. Никакой, так что, особенной регулярности.
Уже как-то махала так брату, было очень забавно.
Вот думаю, может ссылку на веб-камеру повесить и сообщать заранее, когда я там буду пробегать и махать. Но я себя знаю, я ж никогда заранее не знаю, куда меня унесет. Никакой, так что, особенной регулярности.
