Календарь, январь. Иглы

Розетки будяка раскиданы среди усталой травы - плоские и угрожающе сочные, похожие на больших живых звезд. Некоторые всерьез собираются цвести               И утро не подводило. Кружка грела пальцы, за окном чирикали воробьи, цвинькали синицы, частые в последние годы дятлы резко и сильно скрипели голосом-пальцем по мокрому стеклу звука. Иногда грозно кричал регулярный Василий, насмехаясь над соперниками. И тогда Лета бросала читать и с кружкой подходила к окну - полюбоваться. Василий был котом большим, ровным, похожим на черно-белый диванчик. И владения свои обходил мерным строевым шагом, строго по периметру, сворачивая под прямыми углами. Лета всякий раз замирала в восхищении, когда снова и снова в одном и том же месте Василий огибал пень от старой вишни - пять шажков от окна, поворот, пять шажков вдоль, поворот и дальше-дальше, вдруг подбирая спину, выращивая на гладкой шерсти драконий гребень и горбя плечи, вдруг сам становился дракон. Заводил утробную песнь, прогоняя невидимого из окна негодяя, что посмел и покусился. А с балкона второго этажа дебелая соседка в желтых крутых кудрях вдруг заводила томное голубиное - "Малы-ыш, Ма-алы-ыш", кидая вдогонку кусочек вареной колбасы. Лета сердилась. Тоже мне нашла малыша, голубица балконная. Но Василий подательницу не поправлял, возвращался за подарком, и если прежде его успевала какая из дворовых кошек, садился рядом, ожидая, пока кошичка докушает. Никогда не отнимал. - Еще бы, - высказывалась мама, тоже глядя в окно, - все они тут его жены, видишь, рыцарь какой. Алиментщик. ("Дзига", отрывочек)