Очаровательное от Алексея Торхова

[elenablondy]

А нашла я его Сказы через блог Нади rysska и ей за хорошее настроение вчерашнего вечера огромное спасибо!
Алексею Торхову torozaurus, знамо дело, спасибо тоже )))

 "Про зверь-мыш маленько" из книги "Северны сказы про Максимку бога"

А то, немного раньше, откуда-то зверь-мыш пришла, говорит:
— Мне как живой быть? Все меня одолевают. Что-нибудь мне посоветуй, Максимка бог.
А Максимка сидит, как раз старатца Время придумать. Не шибко и получатца. Нервничат.
А тут ещё эта зверь-мыш. Говорит будто скребётца:
— Мне как живой быть? Что-нибудь мне посоветуй.
— Ай! — Остро посмотрел на неё Максимка бог. — Неладно как-то говоришь! Какой ты зверь?
— Зверь-мыш средних лет! — отвечат. — Ты хоть и бог, глаза-то есть у тебя? Смотри, не видишь?
— Кака така зверь-мыш, не помню таку зверь?
— А я приблудилась.
— Ну, раз так — садись, чай пей. А то словно болезнь гостиш, надоедаш.
Раз так, села зверь-мыш. По сторонам зыркат, чай ищет.
— А где чай-то, нету?
— Ну, раз нету, не пей. Просто сиди, на сухой живот.
Не сидитца зверь-мыши. Надоедат.
— Мне как живой быть?
— Ещё сколько-то скажеш — никак не будеш! — сердитца Максимка. — Ты сама одолеш кого хош!
Не униматца зверь-мыш, будто сердце грызёт.
Видит Максимка бог: не шибко получитца сегодня Время придумать.
— А умеш-то ты што, зверь-мыш? — спрашиват сколько-то потом.
— А терятца умею. Смотри…
Пересмотрел Максимка всё в чуме, все кули, все одеяла — и правда, нет зверь-мыши. Думат:
«Потерялась штоли, нету?»
— Как нету, вот я! — обнаружилась зверь-мыш. — Я ещё обнаруживатца умею.
— Ай, нам тако умение вовсе без пользы. Вот если бы ты насовсем потерялась! 
Теперь так думат Максимка бог:
«Незначительный какой зверь. Шибко мелким умом про этот мыш думать надо, где такой возьму? Пусть лучше народ скажет».
Взял Максимка бог кусок белой кожи. (Откуда знаю, где взял? Оторвал от кого-то!) 
Теперь так делат — по ней пишет: «Как нам обустроить зверь-мыш».
А ниже таки слова: «За самозваный характер и настырность — зверь-мыш следует пресекать. Но не шибко, штоб живой ей быть». 
А с другой стороны — другу надпись делат: «За мелкий ум и незначительность — снисходить. Но не шибко, штоб по чужому не кружала».
— Вот! — говорит Максимка бог. — Трахтат. Иди, почитай. А потом собирай народ. Пропустим тебя через референдум!
— Вай! — запричитала зверь-мыш. — Ты хоть и бог, а туда же? Я, может, зверь незначительный, а всё ж таки средних лет. Отродясь никаким паскудством не занималась. Ничего подумать не могла, што будешь меня к своему референдуму склонять, на людях позорить.
— Ай! Што за неладный зверь! — сердитца Максимка. — Референд-ум — это когда один большой ум на всех. Только штобы им пользоватца, его сначала в одно место собрать надо. Вот и ходи, собирай подписи: кто как думат. А потом этим общим референд-умом и будем знать, как тебя обустроить. И всё! Иди. Больше тебя здесь не надо. Даже не извиняюсь, времени нет. Ни у меня нет. Ни вообще его нет. Не придумал ещё…
(А надо сказать, ещё в непридуманы времена сверху было видней, но незначительные вопросы, для виду — у народа спрашивали).
А только задумался про то Максимка бог — опять зверь-мыш обнаружилась:
— Вот это место шибко непонятно! — и протягиват трахтат Максимкин.
Вай! А он весь — в мелку дырочку! Ни единого слова — все буквы повыгрызла зверь-мыш средних лет.
— Так я ж по-вашему читать-то не обучена! — опрадыватца. — Мы, зверь-мыши, по своему читам. Зубами. И один раз всего. А потом в себе носим, правда, недолго. Но сколько-то успевам запоминать, в особо вкусных местах.
— Ну, зверь-мыш… — позеленел Максимка как мох. — Твой ум совсем для меня чужой! Ничего не думал я, что ты так сделаш, не думал. Такой трахтат в первом чтении угробить! То ли баруси тебе голову приделал, шибко мало ума помещатца! А расписыватца люди штоли на тебе будут? Иди куда попало, сама себя теперь изучай да обустраивай! А то ли к геологам сходи на мышинно-тракторну станцию. Пусть они в тебе отвёрткой поковыряютца, апгрейд тебе сделают. Может и доживёш до времени своей смерти… 
И дальше таки непонятны слова стал говорить — потупила настырны очи зверь-мыш, совсем за голову взялась. Тихо так по жерди спустилась, ушла куда-то. Даже снег не помяла. 
Эта зверь-мыш до сих пор где-то кружат, по людям скребётца. Выгрызат буквы по памяти, как Максимка писал. На чём попало выгрызат — на шкурах, на стенах… На съестных припасах, особо, — читайте, люди, расписывайтесь! А люди што? Они зубами-то читать не обучены. Так голосуют, што от крика голос срыватца да всё по зубам норовят расписатца. Со всех сил на чём попало и чем попадут расписываютца. Одолевают, одним словом. Как тут живой быть? Лучше уж паскудством заниматца, чем таким референдумом, так себе зверь-мыш думат на бегу.
Да и Максимка с той поры беда не любит, если кто про зверь-мыш напоминат. Особо про ту особь мышского полу, што до средних лет доживат. Как-то не шибко сложились у них отношения.
Ну вот, хотел про зверь-мыш маленько сказать, а вышло беда много. Вы уж Максимке не сказывайте…